— Когда я был ребенком, один из взрослых ковбоев усадил меня на коня, которого до этого никто не мог укротить. Они сказали мне, что это старая кляча, которую уже выпустили на пастбище. Дело в том, что этот жеребец представлял собой смертельную опасность для лошадей на пастбище. Я и мысли не допускал, что конь пытался меня убить, поэтому держался на нем, пока он не сдался. После этого парни начали звать меня Ринго, так и пристало.
Комичность ситуации развеселила Милисент, но она постаралась скрыть улыбку, хотя это и было нелегко. И только взглянув в озорные глаза Ринго, не сдержалась. Смех так и распирал ее, когда же к ней присоединился и Ринго, то она расхохоталась от всей души.
— Извините, — наконец, задыхаясь, выдавила Милисент.
— Чего тут извиняться, мэм. Представьте, мне пришлось так долго жить с этим именем, что оно звучит вполне естественно. Только для нового человека оно необычно и смешно.
— Я не собиралась смеяться над вашим именем, — ответила Милисент. — И прошу вас, зовите меня Милисент, а не мэм.
— С большим удовольствием, Милисент.
Она встретилась с ним взглядом и почувствовала, как перехватило дыхание от того, как он произнес ее имя. В его устах оно звучало почти восхитительно.
Милисент начала было отвечать, но ветер подхватил слова и унес их вверх, а голос вдруг перестал ее слушаться. Она разглядывала морщинки на его обветренном лице, и ей захотелось узнать, что стало причиной их появления. Она недоумевала, откуда возникло это странное парящее ощущение, которое охватило все ее тело. «Ты слишком стара, чтобы предаваться грезам, — корила она себя. — Чересчур стара».
Милисент кашлянула, надеясь, что заодно просветлится и голова.
— Не знаете ли вы, где пастбище Баски? — спросила она.
Легкая улыбка освежила его лицо.
— Знаю. Как раз за следующим косогором. Вы уже почти добрались.
— В таком случае мне очень повезло, что я встретила вас. Я ехала этой дорогой, и я…
Слова улетали прочь, а улыбка становилась все шире.
— Если вы не против, мэм, то я бы сказал, что это мне повезло.
Милисент вдруг заметила, что с ней происходит то, чего не случалось уже Бог знает сколько лет. Она покраснела. От корней рыжих волос до самого ворота ситцевого платья вся она буквально вспыхнула.
— Ну, я…
Милисент запнулась, чувствуя, что безнадежно утратила искусство флирта, которым, кстати, никогда и не блистала.
Ринго коснулся полей своего «стетсона».
— Пожалуй, я лучше не стану задерживать вас, Милисент.
Ей страстно хотелось, чтобы изобличающий румянец сошел с ее пылающих щек. Неужели она и говорила так же нескладно, как непривлекательно, а в этом она не сомневалась, выглядела.
— Да, мне нужно увидеть Баски.
Милисент подхватила поводья, помедлила, затем взглянула перед собой, избегая смотреть на не сводившего с нее глаз Ринго.
— Было бы замечательно, если бы вы заглянули к нам на чашечку кофе.
Она отчаянно надеялась, что лицо ее не приобрело оттенка спелого помидора.
— Это было бы просто чудесно, мэм.
Осмелившись взглянуть на него, Милисент немного расслабилась, увидев удовлетворение, которое излучало его лицо.
— Что ж, пожалуй, я поеду.
— Да, мэм. — Он осадил лошадь назад, она взмахнула вожжами. — Я скоро навещу вас, Милисент.
В ответ она молча кивнула, внутренне сияя от того, как он произнес ее имя. Милисент чувствовала себя так же глупо, как старая дева на свадьбе, однако мечтательница, затаившаяся где-то в недрах ее души, таяла при воспоминании о его голубых глазах и обаятельной улыбке.
Тепло этой улыбки несло ее через поросший всевозможными цветами луг, вверх по пологому подъему к изобилующему травой летнему пастбищу. Она увидела Баски и уже собиралась было открыть рот и окликнуть его, как вместо этого улыбка на ее лице застыла, а тепло, делавшее тело легким, сменилось ледяным холодом, накатившим изнутри и сжимавшим горло. О, нет! Боже милосердный, нет!
Касси втиснула чашку горячего чая в дрожащие руки Милисент.
— Тебе станет легче, когда выпьешь немного горячего, — мягко настаивала она, потрясенная гораздо сильнее, чем показывала, находкой Милисент.
Более дюжины ягнят весеннего окота были зверски зарезаны. Их обезглавленные тела были раскиданы по южной оконечности пастбища, а головы плавали в бочках с водой.
Милисент продолжала дрожать, несмотря на чашку с горячим чаем в руках и шаль, которую Касси накинула ей на плечи.
— Эндрю! — воскликнула Касси, внезапно вспомнив о брате.
— Я послал за ним Майкла, — ответил Шэйн.
Подозрительность овладела Касси, и она пристально посмотрела на Шэйна.
— Я подумал, что тебе захочется, чтобы парень был ближе к дому.
Касси не ответила. Неужели Шэйн умышленно спланировал свой приход таким образом, чтобы оказаться вне подозрений, когда были обнаружены овцы?
Глядя на поблескивающую макушку Шэйна, наклонившегося к Милисент, Касси неодолимо захотелось поверить, что им не нужно защищаться от Шэйна. Она попыталась унять дрожь в руках, но, встретив внимательный взгляд Шэйна, почувствовала, что внутри у нее все похолодело, хватит ли ей сил выдержать, узнав ответ на свой вопрос?
— Милли… — Касси осторожно потрясла подругу за плечо, веки Милисент медленно открылись.
— Мне не хотелось будить тебя, но к тебе гость, и он очень настойчив. Говорит, что обязательно должен тебя видеть.
Милисент встряхнула головой и приподнялась на локтях.
— Кто бы это мог быть, Касси?