Летняя роза - Страница 61

Ей очень хотелось знать, до какой степени ее дядя оскорбил всех этих людей. Это казалось совершенно невероятным. Брат ее отца всегда был добрым и мягким человеком. Человек, которого она помнила, не стал бы перерезать нить жизни, от которой зависели все эти люди. Даже не глядя в замкнутые лица собравшихся в церкви прихожан, Касси понимала, что от них она ничего не узнает.

Посмотрев вокруг, Касси заметила, что небольшая церковная зала была переполнена людьми, однако ряд, на котором сидела она, оставался пустым. Аккорды гимна «Старый грубый крест» исторгались из дряхлого пианино. Словно по подсказке, все прихожане встали со своих мест и запели. Касси путала незнакомые слова гимна, с неловкостью ощущая пристальное внимание стоящих вокруг. Спина ныла так, словно в ней просверлили тысячи отверстий; практически каждый взгляд был прикован к ней. Непривычная к подобного рода приему, Касси чувствовала, что вот-вот расплачется. Она помнила близость людей в церкви там, в Бостоне, радостный прием, который она всегда находила в церкви.

Не видя ничего перед собой, она рассеянно листала сборник гимнов и потому крайне удивилась, когда огромная рука Шэйна легла поверх ее руки и быстро отыскала нужную страницу. Его густой баритон наполнил воздух, тогда как ее собственный голос немного дрожал, когда она присоединилась к нему. Испытывая безотчетное чувство благодарности, возникшее от одного присутствия Шэйна, она полностью сосредоточилась на словах песни.

Касси посмотрела на Шэйна, однако его взор был устремлен на кафедру, где стоял проповедник. Когда гимн закончился, священник начал молитву, и Касси стала с жаром молиться о своем. Она не могла вынести мысли о долгих годах, лежащих впереди, о годах, наполненных отвержением и откровенной ненавистью. Она уехала из Бостона, чтобы начать новую жизнь, а вовсе не для того, чтобы перехватить вожжи пронизанной ненавистью вендетты, причин которой она к тому же до сих пор так и не могла понять до конца.

Загадочная бумага, найденная в столе дяди, никак не выходила из головы. По поведению Шэйна было видно, что его чувства к ее дяде не шли ни в какое сравнение с чувствами других соседей. Также было совершенно очевидно, что ничто не остановит его в стремлении заполучить свою землю обратно. Если дело состояло только в этом, то почему тогда его отец уступил эту землю дяде? В этом решительно не было никакого смысла. Ключ к этой тайне оставался так же неуловим, как и причина продолжающейся ненависти ее соседей.

Касси спокойно слушала начало проповеди. С хорошо скрытым изумлением она следила за шумным появлением Мод и ее многочисленного семейства. Судя по тому, как разбежались ее дети, могло показаться, что их по крайней мере не меньше двух дюжин. Однако вся эта суматоха, казалось, ничуть не смутила проповедника.

Он невозмутимо продолжал свою проповедь. Его ласковые, умиротворяющие слова окатывали Касси мягкими волнами, успокаивая напряженные нервы. С удивлением она вслушивалась в проповедь. Он рассказывал о золотом правиле. Касси хотелось узнать, не выбрал ли он эту тему из-за ее присутствия здесь. А может, она предназначалась жителям Кинонбурга, подумалось ей, когда она заметила, как несколько человек неловко заерзали на скамьях. Взглянув на Милисент, Касси хотела понять, уловила ли та иронию обращения проповедника, но Милли была полностью поглощена Ринго, так же, как и он ею.

Шэйн следил за чувствами, отражавшимися на лице Касси. Из нее вряд ли бы получился хороший игрок в покер; переживания отражались на нем столь явственно, будто были нарисованы. Всматриваясь в Касси, Шэйн задавался вопросом, не потерял ли он сам себя где-то в сетях своих собственных манипуляций.

Необходимость востребовать свою землю оставалась по-прежнему сильной, но теперь он ставил под сомнение свои методы. Ее ранимость встала перед ним неодолимой преградой, без каких-либо сомнений он понял, что она слишком много для него значила.

В тот самый миг, когда он пришел к этому заключению, его рука легла поверх ее маленькой руки. Касси взглянула на него снизу вверх, в ее глазах промелькнуло удовольствие, которое, он это знал, она чувствовала. Взгляд, брошенный на него, поразил, как сильный удар в живот.

Шэйн тоже слушал слова проповедника:

— Поступай с другими…

В его мозгу эхом отозвался горький смех. «Прежде чем они поступят с тобой», — беззвучно докончил фразу он. Прошлое научило его жить по своим собственным правилам. По правилам, которые не предусматривают веру в синие глаза. И все же он не убрал свою руку.

Когда закончилась последняя песня, прихожане встали и склонили головы для прощального благословения. Касси медленно двинулась позади толпы, пережидая, пока они, не торопясь, наговорятся друг с другом, не обращая на нее никакого внимания. Дружеские приветствия Мод и Сары согрели сердце, но откровенная неприязнь, проявленная другими, терзала и рвала на части ее чувствительную натуру.

Задержавшись внутри, пока основная масса прихожан устремилась к выходу, Касси остановилась поговорить с преподобным Бичером. Заметив, что почти все покинули церковь, она посмотрела на Шэйна и завершила разговор с проповедником. Шэйн пожал проповеднику руку.

— Отличная проповедь, преподобный Бичер.

— Спасибо, Шэйн. И, мне кажется, своевременная.

Касси широко улыбнулась священнику, лицо ее явило собой образец нежной красоты.

— Мне действительно очень приятно познакомиться с вами, мисс Дэлтон.

— Кисси, пожалуйста.

— Конечно, Касси.